Что есть истина? Николай Ге. К 180-летию со дня рожденияARTinvestment.RU   14 октября 2011

Сюжет картины[править | править код]

Основная статья: Суд Пилата

Картина написана на известный евангельский сюжет. Она изображает эпизод суда прокуратора Иудеи Понтия Пилата над Иисусом Христом, обвинявшемся в покушении на захват власти в Иудее. Название картины («Что есть истина?») представляет собой цитату из Евангелия от Иоанна (Ин. 18:38).

Тогда Пилат опять вошёл в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? […]

Иисус отвечал: Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда.

Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.

Пилат сказал Ему: что есть истина?

И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нём.

— Евангелие от Иоанна. 18: 33, 36—38

Таким образом, картина Ге изображает момент, когда Пилат, перед тем как покинуть преторию (дворец прокуратора), задаёт Иисусу вопрос, оставшийся в тот момент без ответа, хотя последователям Христа этот ответ был уже известен: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6).

П. А. Флоренский так комментировал это место Библии:

Истина для еврея, действительно, есть «верное слово», «верность», «надёжное обещание» […] Истина есть непременное обетование Божие, обеспечением которого служит верность и неизменность Господа. Истина, следовательно, есть понятие не онтологическое, как у славян, и не гносеологическое, как у эллинов, и не юридическое, как у римлян, а историческое или, скорее, священно-историческое, теократическое. […] «Что есть истина?» вопрошал Пилат у Истины. Он не получил ответа, — потому не получил, что вопрос его был всуе. Живой Ответ стоял пред ним, но Пилат не видел в Истине её истинности. Предположим, что Господь не только своим вопившим молчанием, но и тихими словами ответил бы римскому Прокуратору: «Я есть Истина». Но и тогда, опять-таки, вопрошавший остался бы без ответа, потому что не умел признать Истину за истину…

— Флоренский П. А.

Столп и утверждение Истины. Т. 1. — М., 1990. —
С. 22—23
.

«Пока не украинец» Николай Ге: История удивительных совпадений

Николай Николаевич Ге родился 27 февраля 1831 года в Воронеже.

Его прадедом был французский дворянин Матье де Ге, бежавший в Россию от ужасов революции. Матье, перекрещённый по местному обычаю в Матвея, неплохо устроился в Москве, даже открыв там фабрику. Правда, брак дочери Виктории оказался для него не слишком удачным: дав ей достойное приданое, он влез в долги и разорился.

Дед, Осип Матвеевич Ге, служил в Конно-гренадерском полку. Он женился на уроженке Полтавщины Дарье Коростовцевой. После разорения отца вышел в отставку и жил в имении жены в селе Батьки Зеньковского уезда Полтавской губернии.

Отец художника, Николай Осипович Ге, уже совершенно обрусел. Более того, он участвовал в заграничном походе русской армии и в 1814 году исполнил мечту отца и деда — в составе победоносной русской армии вошёл в Париж. Он прожил во Франции несколько лет, но, в конце концов, вернулся в страну, бывшую его настоящей Родиной. Впрочем, переехал и остался жить во Франции его внук — Николай Николаевич-младший. Как причудливо тасуется колода…

Жена Николая Осиповича, Елена Садовская, была дочерью ссыльного польского дворянина, семья которого проживала в Воронеже на поселении. Она умерла в 1831 году, когда сыну Николаю было всего четыре месяца.

Он воспитывался бабушкой и крепостной нянькой. В 1835 году его отец вышел в отставку, вторично женился и переехал в Киев, а затем купил имение в селе Попелюхи Могилевского уезда Подольской губернии. Подобно деду, Николай Осипович Ге оказался «эффективным менеджером» — за двадцать лет удвоил имение и удесятерил доходы. Даже приобрел винокуренный завод.

В 1841 году Николай Ге поступил в Первую киевскую гимназию, где также учились его братья. Кстати, в то время гимназия своего здания (нынешний жёлтый корпус университета) ещё не имела и арендовала помещения Кловского дворца на Печерске.

© Василий Стоякин

Кловский дворец

В то время, когда в гимназии учился Ге, одним из её преподавателей был известный историк Николай Костомаров. Вероятно, именно у него Ге приобрёл любовь к истории, не утратил он отношений с ним и в дальнейшем (спустя двадцать пять лет Ге напишет портрет своего учителя).

Впрочем, отношение к истории самого художника было вполне художественным — работая над картиной «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» в 1870-71 годах, Ге, как утверждается в литературе, изучал документы и советовался с Костомаровым.

Между тем, получившееся произведение (психологически очень сильное) в историческом плане представляет собой фантастику: по данным документов, Пётр после раскрытия заговора царевича Алексея никогда не оставался с ним наедине. Тем более не мог он встречаться с ним в Петергофском дворце, который при жизни Алексея Петровича не был достроен. Что сказал по этому поводу Костомаров, история умалчивает.

Уже во время учёбы в гимназии проявились художественные наклонности Николая. Он брал частные уроки рисования у своего учителя Фёдора Беляева.

Тем не менее, когда встал вопрос о продолжении образования, выбор пал на математическое отделение философского факультета Киевского университета. Инициатором был, по-видимому, отец — человек серьёзный, военный, полагавший, что его сын тоже должен заниматься серьёзными вещами. Впрочем, в Киеве Ге проучился недолго. Он перевёлся на тот же факультет в Санкт-Петербургский университет. Причин было две: переезд брата и желание познакомиться с Карлом Брюлловым.

С последним ничего не получилось. Брюллов по состоянию здоровья покинул Россию в 1849 году и не возвращался до самой смерти в 1852 году. Зато Ге удалось более близко познакомиться с его творчеством, учениками и натурщиками. В 1850 году он бросил университет и поступил в Академию художеств.

Дальше была учёба, жизнь и работа в Италии и Петербурге, знакомство с Александром Ивановым, общественное признание…

Кстати, ещё один украинский момент биографии: в 1856 году он женился на Анне Забеле. История совершенно фантастическая — Николай учился вместе с киевлянином Парменом Забелло (фамилия читается и так, и так, хотя правильный именно первый вариант — предки этой семьи были из украинской шляхты) и читал письма его сестры, с которыми тот разрешал ему ознакомиться. Влюбился по переписке… Анна Забела оказалась тёткой Надежды Забелы — оперной певицы, ставшей музой и женой другого великого художника — Михаила Врубеля. Опять же, как причудливо тасуется колода…

Вновь Ге вернулся на Украину только в 1875 году, купив хутор Ивановское около станции Плиски на Черниговщине. Собственно, у Ге не заладилась столичная жизнь — его последние картины на библейскую тематику не встретили понимания ни публики, ни духовного начальства (Священный Синод постоянно критиковал Ге за неподобающее изображение Христа, и это была не просто художественная критика, а мнение административной инстанции).

© РИА Новости, Э. Коган | Перейти в фотобанк

«Что есть истина?». Художник Николай Николаевич Ге. ГТГ

До 1879 года он практически не писал. Пытался заниматься сельским хозяйством, но, увы, хватки отца и прадеда не имел. Зарабатывал тем, что складывал печи, но много таким путём заработать не удавалось. К счастью, ему чуть не насильно навязали написание нескольких портретов, например, сахарозаводчика и мецената Николая Терещенко и его жены (коллекция Терещенко стала основой экспозиции Киевского музея русского искусства, где есть и картины Ге).

В 1882 году Ге знакомится с Львом Толстым, который заставил его совершенно иначе взглянуть на религиозную проблематику. Собственно, поворот-то этот начался ещё раньше — в 1879 или 80 году он написал картину «Милосердие», на которой Иисус предстал в совершенно новом облике — в виде бродяги (вспомним булгаковского Иешуа). Картина не была принята зрителями, и художник её загрунтовал. Но под влиянием Толстого он перестал стесняться своего видения евангельских историй.

Именно на Украине он пишет свой «евангельский цикл»: «Выход с Тайной вечери» (1889), «Что есть истина?» (1890), «Иуда» (Совесть) (1891), «Суд Синедриона. «Повинен смерти» (1892) и «Распятие».

Картины эти встретили, мягко говоря, нервную реакцию публики — уж очень они были необычны. Синод неистовствовал, и даже сам Павел Михайлович Третьяков, отнюдь не склонный считаться с общественным мнением и тем более административным давлением, согласился купить «истину» только в знак особого уважения к Льву Толстому, настаивавшему на этой покупке…

Картина «Что есть истина? Христос и Пилат», по мнению многих специалистов, является венцом «евангельского цикла». Она же весьма наглядно говорит о материальном положении автора.

Холст использовался минимум трижды. Рентгенография выявила, что сначала на нём был написан неизвестный эскиз (предполагают, что один из ранних вариантов «Распятия»). Потом Ге написал картину «Милосердие» («Не Христос ли это?»). И только потом, в 1890 году, поверх старой композиции были нарисованы мощная фигура Пилата в столпе солнечного света и жалкий избитый Христос, жмущийся в тени… Контуры прежнего изображения проступают на ныне существующей картине: правее и выше головы Пилата на полотне явно видны очертания головы Иисуса. Ныне существующая фигура Христа «переделана» из фигуры девушки. По счастью, сохранилось фото картины.

© foma.ru

«Милосердие» 1879 год. Художник Николай Николаевич Ге. Картина уничтожена художником

Николай Ге умер в 1894 году в разгар шумной травли его картин. Правда, относился он к ней спокойно, видя за собой правду толстовского учения…

Николая Ге пока, кажется, не объявили украинским художником, но, пожалуй, его можно было бы и так назвать — всё же 33 года из 63 он провёл на Украине и был связан с ней родственными узами. Только нужно ли делить общее наследие?

Что такое Ге Николай Николаевич? Значение ge nikolai nikolaevich, биографический словарь

Ге Николай Николаевич – Ге, Николай Николаевич — знаменитый русский живописец. Родился 15 февраля 1831 г. в Воронеже. Семья Ге (Gay) родом из Франции; прадед Ге эмигрировал в Россию в конце XVIII в. и поселился в Москве. Отец Ге был помещиком; детство свое Ге провел в деревне, 10 лет от роду был привезен в Киев и помещен в 1 киевскую гимназию, по окончании которой поступил на физико-математический факультет сначала Киевского, потом Петербургского университета. В 1850 г. Ге бросил университет и поступил в Академию Художеств, где занимался под руководством П. Басина . В академии Ге пробыл семь лет и получил за программу «Ахиллес оплакивает Патрокла» в 1855 г. малую, а за программу «Саул у Аэндорской волшебницы» в 1857 г. большую золотую медаль и командировку за границу. В Париже на него сильное впечатление произвели Салон 1857 г. и посмертная выставка произведений Поля Делароша. В Риме он познакомился с А. Ивановым и имел случай увидеть его картину «Явление Христос? Узнать в Словаре Даля. Христос — это…’>Христа народу», которая не произвела на него особенно сильного впечатления. Всего более он увлекался произведениями Микеланджело. Писал портреты, как и в бытность свою в академии, и Эскиз? Узнать в Словаре Ожегова. Эскиз — это…’>эскизы: «Смерть Виргинии» (1857), «Любовь Весталки» (1858) и «Разрушение Иерусалимского храма» (1858). Этими последними работами Ге остался недоволен. На некоторое время Ге бросает работы на исторические темы и пишет с натуры, совершает поездку в Неаполь, где пишет массу этюдов с поразившей его своею красотою природы. В 1860 г. он покидает Рим и переселяется во Флоренцию, где пытается писать эскиз «Смерть Ламбертации» (1860), но вскоре бросает эту работу, совершенно ею неудовлетворенный. Разочарование Ге в своих силах дошло до того, что он решил бросить искусство. «Я кончил тем, — пишет он в своих записках, — что решил лучше ничего не сказать, чем сказать ничего — слова К.П. Брюллова. Нужно оставить искусство, и вот я оставил все»… С детства религиозный, Ге в столь тяжелый для него момент обратился к религии; он стал усердно читать Евангелие и в нем нашел силу, пробудившую вновь жажду творчества. В 1861 г. Ге начал писать «Тайную вечерю», а в 1863 г. привез ее в Петербург и выставил на осенней выставке в Академии Художеств. «Впечатление от «Тайной вечери» в Петербурге было, можно сказать, громовое» (В. Стасов ). За «Тайную вечерю» Ге был возведен в звание профессора, минуя звание академика. Радостный и удовлетворенный, Ге в начале 1864 г. возвращается во Флоренцию, пишет много эскизов на евангельские сюжеты («Христос и Мария, сестра Лазаря», «Братья Спасителя» и другие) и начинает новую большую картину: «Вестники Воскресения». В это пребывание во Флоренции Ге знакомится и сближается с Герценом и пишет в 1867 г. его портрет, самый лучший из всех им написанных, пишет также много других портретов и много работает с натуры. В 1867 г. оканчивает свою картину «Вестники Воскресения» и посылает ее на выставку Академии Художеств, но там отказывают в приеме ее, и его друзья выставляют ее в художественном клубе, но картина никакого успеха не имеет. Та же участь постигает и Новый? Узнать в Словаре Ожегова. Новый — это…’>новое его произведение: «Христос в Гефсиманском саду» как в Петербурге, так и на международной художественной выставке в Мюнхене в 1869 г., куда Ге послал ее вместе с «Вестник? Узнать в Словаре Ожегова. Вестник — это…’>Вестниками Воскресения». В 1870 г. Ге возвращается в Петербург. Неудача с его последними картинами на религиозные темы заставила Ге бросить на время подобные сюжеты, и он вновь обратился к истории, на этот раз русской, ему родной и близкой. На первой выставке передвижников в 1871 г. он выставил свою картину «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе». Впечатление от картины было очень сильное; она вызвала сильную полемику в газетах. Салтыков писал о картине: «Всякий, кто видел эти две простые фигуры, должен будет сознаться, что он был свидетелем одной из тех потрясающих драм, которые никогда не изглаживаются из памяти». Государь заказал художнику повторение картины для себя. Ге в это время вращался в среде писателей и ученых и написал портреты Костомарова , Тургенева , Салтыкова, Некрасова , Пыпина , Серова , Антокольского , Т.П. Костомаровой. Тогда же он вылепил бюст Белинского . В 1874 г. Ге выставил новую картину «Екатерина II у гроба Елисаветы»; она не имела успеха. В 1875 г. он написал «Пушкина в селе Михайловском», но и эта картина не произвела впечатления (приобретена она была Некрасовым). В 1875 г. Ге навсегда покинул Петербург и переселился в Малороссию, где купил небольшой хутор. В его душе совершился крупный переворот: он на время отказался совсем от искусства и занялся вопросами религии и морали. В своих записках он пишет, что надо жить сельским трудом, что искусство не может служить средством к жизни, что им нельзя торговать. Однако совершенно отказаться от него Ге не может: он продолжает писать у себя в деревне портреты соседей и родных, через четыре года начинает новую картину «Милосердие», выставляет ее в 1880 г. в Петербурге, но она никого не удовлетворила, и это вновь на время оторвало Ге от искусства. В 1882 г. Ге в Москве познакомился с Л.Н. Толстым и всецело подпал под его влияние. В 1884 г. Ге написал прекрасный портрет Л.Н. Толстого, затем новый ряд картин на религиозные сюжеты: «Выход с Тайной вечери» (1889), «Что есть истина?» (1890), «Иуда» (Совесть) (1891), «Синедрион» (1892) и, наконец, «Распятие» в нескольких вариантах. В то же время он пишет портреты Лихачевой, Костычева , свой собственный, Н.И. Петрункевича, делает рисунки к повести Л.Н. Толстого «Чем люди живы» и лепит бюст Л.Н. Толстого. Снова во всех газетах разгорелась полемика по поводу последних произведений Ге. Картину «Что есть истина?» сняли с выставки; один из поклонников Ге повез ее по Европе и в Америку, но там особого впечатления она не произвела. Та же участь постигла «Синедрион», а в 1894 г. — и «Распятие»; последнюю картину ходили смотреть на частной квартире, где она была помещена после ее удаления с выставки, затем ее увезли в Лондон. Ге был доволен тем впечатлением, которое произвели его картины, в них он нашел себя. Он скончался на своем хуторе 1 июня 1894 г. Еще в Киеве до поступления в академию Ге много слышал о К. Брюллове , и хотя не застал его в Петербурге, но увидел там его знаменитую «Помпею», которую считал идеалом художественного достижения; однако родственнее ему по натуре был П. Деларош, оказавший на него огромное влияние как в смысле содержания его картин, так и в техническом отношении (Ге любил писать свои картины с восковых фигурок, как это советовал делать Деларош). Свою любовь к Брюллову Ге сохранил до своей смерти, хотя отошел совершенно от его манеры. В последний период своей художественной деятельности Ге искал достижения иного идеала; художнику, по его словам, талант дан для того, чтобы будить и открывать в человеке, что в нем есть дорогого, но что заслоняется пошлостью жизни. Главное в картине — мысль; главное значение Ге придавал сюжету и той религиозно-этической проблеме, которую он хотел разъяснить; форма сделалась для него чем-то второстепенным и ненужным. Одно время, под влиянием Толстого, он даже бросил писать красками и иллюстрировал карандашом «Отче наш». Его дружба с Толстым осветила весь конец его жизни; они часто переписывались, делились своими планами, Ге постоянно советовался с Толстым относительно своих работ и всецело следовал совету последнего: «Картинами выскажите простое, понятное и нужное людям христианство». Взятый сам по себе, Ге представляется выпуклой и яркой художественной личностью, в особенности в своих последних произведениях, в которых выразилось особое, очень «русское» отношение к Евангелию как к проповеди исключительно духовной красоты, с намеренным оттенением внешнего безобразия как самого Христа, так и всей обстановки его жизни. Эти произведения обладают серьезными и редкими качествами, дышат горячей искренностью и благородной убежденностью. Та же черта благородства сказалась и в портретах Ге — быть может, лучших русских портретах за вторую половину XIX в. Его лица не только дышат жизненностью, но «на них лежит отражение благородной души их автора» (Александр Бенуа ). После Ге остались записки и масса писем, где он выясняет свое отношение к искусству и где запечатлелись все его последовательные увлечения. Часть этих записок была напечатана в виде отдельных статей: «Киевская первая гимназия в сороковых годах» (сборник, изданный в пользу недостаточных студентов университета Святого Владимира, Киев, 1895); «Встречи» («Северный Вестник», 1894, книга 4); «Жизнь русского художника шестидесятых годов» («Северный Вестник», 1893, книга 3). Из произведений Ге в Третьяковской галерее имеются: «Смерть Виргинии», «Любовь весталки», «Разрушение иерусалимского храма», «Мария, сестра Лазаря, встречает Иисуса Христа», «Вестники Воскресенья», «В Гефсиманском саду», «Петр I допрашивает царевича Алексея», «Екатерина II у гроба Елисаветы», «Выход Христа с учениками в Гефсиманский сад», «Что есть истина», «Иуда», «Суд Синедриона», «Голгофа»; портреты: А.И. Герцена, доктора Шифа, Н.И. Костомарова, А.П. Пыпина, А.А. Потехина , Л.Н. Толстого, Н.И. Петрункевич и другие, а также много эскизов, этюдов, пейзажей и рисунков углем. В Румянцевском музее находятся: «Эскиз к Тайной вечери», «Христос в Гефсиманском саду» и бюст В.Г. Белинского. В музее Александра III : «Тайная вечеря», «Петр I допрашивает царевича Алексея», портреты: Я.П. Меркулова, матери Меркулова, Н.А. Некрасова и М.Е. Салтыкова. В Musee du Luxembourg, в Париже — «Распятие» (1894). — См. В. Стасов, «Н.Н. Ге» (Москва, 1904); Г. Мясоедов , «Н.Н. Ге» («Артист», 1894, книга 11, 12); И. Репин , «Н.Н. Ге и наши претензии к искусству» («Нива», 1899, приложения № 15); А. Волынский , «Репин и Ге» («Северный Вестник», 1895, книга 3); Е. Юнге, «Воспоминания о Н.Н. Ге» («Русский Художественный Архив», 1894, IV — V); «Альбом произведений Н.Н. Ге». С. Р-ва.

История картины[править | править код]

Холст, на котором Н. Н. Ге написал картину, не был новым. «Что есть истина?» написана поверх другой картины художника — «Милосердие» («Не Христос ли это?»), созданной в 1879 году и экспонировавшейся на 8-й выставке Товарищества передвижных художественных выставок (1880). Реакция публики и критики на «Милосердие» была в целом отрицательной и Ге решил повторно использовать холст, записав прежнее изображение новым красочным слоем. От «Милосердия» осталась только фотография, сделанная на выставке и опубликованная сыном художника в каталоге 1903 года. Наличие предыдущего изображения на холсте было подтверждено во время рентгенографии полотна в 2011 году во время подготовки юбилейной выставки Н. Н. Ге в Третьяковской галерее. Кроме того, на полотне были обнаружены следы ещё какого-то изображения, возможно, одного из ранних вариантов «Распятия». Контуры прежнего изображения проступают на ныне существующей картине: правее и выше головы Пилата на полотне явно видны очертания записанного лица. Ныне существующая фигура Христа «переделана» из фигуры девушки в светлом платье с картины «Милосердие»[2].

Картина была впервые представлена публике на выставке Товарищества передвижников в 1890 году. Картина вызвала неоднозначную реакцию общественности и по распоряжению Священного синода была снята с экспозиции.

Интересна история покупки картины Павлом Михайловичем Третьяковым. Она ему очень не понравилась, и он не хотел её приобретать. Лев Толстой написал Третьякову резкое письмо: «…Выйдет поразительная вещь: вы посвятили жизнь на собирание предметов искусства, живописи и собрали подряд все для того, чтобы не пропустить в тысяче ничтожных полотен то, во имя которого стоило собирать все остальные. Вы собрали кучу навоза для того, чтобы не упустить жемчужину. И когда прямо среди навоза лежит очевидная жемчужина, вы забираете всё, только не её. Для меня это просто непостижимо, простите меня, если оскорбил вас, и постарайтесь поправить свою ошибку, если вы видите её, чтобы не погубить всё своё многолетнее дело». Уважая мнение Толстого, Третьяков всё-таки купил произведение Ге. Но картина не сразу попала в галерею. В течение 1890—1891 годов она выставлялась в Европе и Америке,[3] но успеха там не имела и была встречена равнодушно.

В Третьяковке ищут истину

В поиски истины, вслед за Николаем Ге, увлекут теперь и всех посетителей его выставки. Николай Ге «Что есть истина?» Христос и Пилат. 1890, ГТГ

В музее выставку к 180-летию одного из главных наших передвижников загодя назначили едва ли не основным событием сезона. Тем более что предыдущая ретроспектива Ге проходила здесь 40 лет назад. Две сотни работ, где примерно поровну живописи и графики, собирали по российским музеям, везли из Киева и Минска, а «Распятие» даже добыли из парижского Орсэ. Ге тут рассматривают во всех ипостасях – философа исторической и религиозной картины, портретиста и даже пейзажиста. Но важнее всех других Ге-график – недаром одним из открытий выставки стал показ поступившего в галерею только в мае графического собрания в 55 листов, купленного у женевского коллекционера Кристофа Больмана.

Мастер философских обобщений, свои исторические и религиозные картины Ге «разыгрывал» как здесь и сейчас свершающиеся драмы. Длинная временная дистанция стремительно сокращается, «схлопывается». Бенуа назвал его работы «протоколами очевидца», а самого «очевидца» страстным почти до истеричности. Как будто так, положив ногу на ногу, Петр I с пристрастием допрашивал безвольного царевича Алексея. К слову, допрос этот стал в 1871-м настоящим «хитом» первой выставки передвижников наряду с саврасовскими «Грачами┘». И почти двадцать лет спустя, так же находясь друг против друга, «разговаривали» о том, «Что есть истина?», антиподы Пилат с Христом. Вернее, так же они НЕ разговаривали, ведь то и другое – ровно про невозможность диалога, такую важную в истории и такую по-человечески обыденную, сиюминутную.

Юбилейный смотр тоже претендует на обобщение – Третьяковка такие ретроспективы стремится сделать аналогом каталога-резоне, и здесь уже обкатан свой принцип экспонирования. Собирают как можно больше – музейщики не без гордости сообщили, что хранитель второго после ГТГ по численности собрания Ге Русский музей поделился своими работами, опустошив на время постоянную экспозицию. В хронологическую линию рассказа вкраплены архивные документы, копии рентгенограмм и сделанные благодаря реставрации открытия (к примеру, «Что есть истина?» написана поверх «Милосердия» – символично!). Наконец, цикл итальянских и украинских пейзажей сопровождается видео тех мест с музыкой, трогательно интонированной в соответствии с географическим колоритом. Отдает туристическим роликом, хотя некий «оживляж» создает. Но как сложно бывает осилить за раз увесистый том чьей-нибудь именитой биографии, так и осилить это информативное зрелище (именно так) непросто.

Мог бы помочь дизайн, но нет. Выгородки поделили единое пространство на «залы»-прямоугольники, но выставку это не обогатило – пространство походит на какой-нибудь провинциальный музей, где в длинной череде сменяющих друг друга залов теряется скучающий путешественник.

Пожалуй, самое важное свойство ретроспективы – у нее вдоволь места и времени, чтобы показать: Ге трудно искал для себя сюжеты что в жизни, что в живописи. Ведь прежде чем прийти в Академию художеств, он поступил на физико-математическое отделение Киевского университета. В конце 1870-х духовные метания погнали его на украинский хутор, где он прожил несколько лет, а вернувшись, стал толстовцем. Про Толстого здесь очень много – и портреты, и его «Чем люди живы» с иллюстрациями Ге, и их с художником переписка. Так и в картинах – шаг за шагом, от ранних академических работ, где пульсирует дух заглаженной патетической живописи Брюллова (Ге, как ни странно, его чтил) к свободно сделанному Страстному циклу, где пульсирует уже сам живописный мазок. И всегда со множеством эскизов – диву даешься, сколько раз выстраивал он мизансцену разговора Петра с царевичем Алексеем, насколько тщательно подбирал жесты.

Вообще ради эскизов да ради графики стоило готовить всю выставку. Причем характерная деталь, чем ближе холсты были к завершению, тем более засушенным, зажатым становилось письмо. И в мифологических-религиозных вещах, и в пейзажах, и в портретах. Итальянские виды – законченные скучноватые открытки, украинские этюды – экспрессия краски, где форма еще не устоялась – и не надо. Отпечатанные тысячи раз на страницах учебников Толстой, Салтыков-Щедрин, Герцен, Тургенев, Некрасов, общественники и умы эпохи у Ге – будем честны, череда чопорных господ. Но стоит отыскать этюд, и лицо оживает – как у Екатерины Забело, невестки Ге.

Что до графики, так впервые выставленное собрание из 55 рисунков Ге – действительно открытие. Изначально коллекцию держал у себя сын художника, но после всяких перипетий ее выкупили у женевского коллекционера Кристофа Больмана. Самое запоминающееся – угольные эскизы к евангельским сюжетам. Мятущиеся линии, предвосхищающие экспрессионизм. Как предвосхищают его «Распятие» 1892-го из Орсэ и «Голгофа» 1893-го из ГТГ. Не точеная классическая форма, не благородство страдания, а весь его ужас, когда краска, кажется, разъедает форму, где форму эту сводит судорогой. «Голгофа», кстати, не дописана – оно и к лучшему, в завершенных вещах Ге терял эту остроту.

Примечания[править | править код]

1. Ге Николай Николаевич — «Что есть истина?». Христос и Пилат (неопр.)
   (HTML) (недоступная ссылка). Государственная Третьяковская галерея, www.tretyakovgallery.ru. Дата обращения 26 сентября 2012. Архивировано 8 июля 2020 года.
2. «Пропавшие картины» Николая Ге
3. «По поводу картины Ге „Что есть истина?“ Л. Толстой написал в Америку большое письмо известному американскому публицисту Джорджу Кеннану, автору книги «Сибирь и ссылка», 1891 (письмо опубликовано во вступительной статье к книге „Л. Н. Толстой и Н. Н. Ге. Переписка“, стр. 26—31). Толстой писал также Венделю Гаррисону, сыну Вильяма Гаррисона, борца за освобождение негров, и другим лицам. См. письмо Л. Толстого к Н. Н. Ге от 22 августа 1890 г.: „Из Америки кое-кто отвечали. Один Гаррисон пишет, что едва ли будет иметь успех, так как фиаско выставки картин Верещагина отбило охоту от русских картин“ (ibid., стр. 133). Картину Ге „Что есть истина?“ взялся везти в Америку присяжный поверенный Н. Д. Ильин, получивший для этой цели 2000 руб. от Третьякова. Фактически Ильин выехал с картиной в Америку из Берлина только в декабре 1890 г.» — Примечание 2 к Толстой Л. Н. Письмо Третьякову П. М., 11 июня 1890 г.: («Я вчера увидал картину Ге…») // Л. Н. Толстой / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — М.: Изд-во АН СССР, 1939. — Кн. II. — С. 253—254. — (Лит. наследство; Т. 37/38).

Страстной цикл Н. Ге. До Голгофы

Не без влияния А. А. Иванова, Николай Николаевич Ге обратился к евангельским легендам для выражения своих представлений о добре и зле, о нравственных проблемах человечества. В ряду этих произведений находится,,Тайная вечеря» (1863, ГРМ, уменьшенное повторение 1866 -ГТГ). Противопоставление Христа и Иуды, трагедия человека, предвидящего предательство ученика, но готового к самопожертвованию, составляют основу драматического конфликта. Он осмыслен художником не в каноническом, религиозном, а в нравственно-психологическом плане. Картина имела в России огромный успех. Передовая критика уделила ей первостепенное внимание, отмечала и глубокую интерпретацию традиционного сюжета, понимавшуюся современниками в связи с социальными проблемами своей эпохи. Наиболее глубокий анализ картины был дан М. Е. Салтыковым-Щедриным. Знаменательно, что реакционный лагерь увидел в произведении недопустимый «материализм», картину было запрещено репродуцировать. После демонстрации ее в Петербурге Ге возвратился во Флоренцию. Шумова М. Н. Русская живопись середины XIX века. М., Искусство. 1984

Художник выбрал сюжет, к которому обращались многие мастера прошлого. Однако вместо трапезы, на которой Иисус предсказывает, что один из двенадцати учеников, сидящих рядом, предаст Его, Ге изобразил момент разрыва Иуды с Христом. Резким движением набрасывая плащ, Иуда уходит от Учителя. Напряжённый конфликт подчёркнут резким освещением. Светильник, стоящий на полу, заслонён тёмным зловещим силуэтом Иуды. Фигуры апостолов освещены снизу и отбрасывают на стену огромные тени; поднялся потрясённый Пётр, страдание написано на лице юного Иоанна, нахмурился возлежащий Христос. Создавалась эта работа основательно, в ней чувствуется убедительность деталей. Картина была восторженно встречена в России. Энциклопедия искусств

Картина была куплена у самого художника цесаревичем Николаем Александровичем, во Флоренции, в 1864 году.

***

***

Яснее по композиции был его эскиз небольшого размера: Христос после тайной вечери сходит по ступенькам террасы; его сопровождают апостолы. На террасе, освещенной луной, он взглянул на звездное небо. Жаль, и этот прекрасный мотив остался без всякой обработки. И. Репин «Н.Н. Ге и наши претензии к искусству» («Нива», 1899, приложения № 15)

***

И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Мк. 14: 35-36

***

Иногда он как бы украдкой брался за холсты и писал сцены при лунном свете, без композиции, без обработки, определив интересно только название картины, например, — «Совесть». Без комментария ничего нельзя было понять в этом холсте среднего размера. Плохо нарисованная, бесформенная спина; примитивно протянутая наискось дорога, под черным фоном пригорка, в глубине красные кляксы и черные черточки. Это должно было изображать Иуду, прикованного взором мучительной совести к жертве своего предательства — Христу, уводимому толпою с дрекольями и факелами. И. Репин «Н. Н. Ге и наши претензии к искусству» («Нива», 1899, приложения № 15)

Сам художник писал: «Лицо Иуды не важно (…) Нельзя Иуду понять, ежели не будет перед нами его преступления, смысл которого для него удаление [от] Идеала». … Картина «Совесть» — единственная из картин Ге последнего периода, на которой не изображен Христос. О содержании этой картины Ге рассказывает так: Иуда, предавши Христа, идет следом за толпой, уводящей его. Толпа идет скоро; ученики — Иоанн и Петр — бегут следом. Иуда идет медленно: и побежать не может, и совсем отстать тоже не может. Душа его разрывается. Он вдруг понял всю гнусность своего поступка и ужаснулся перед ним. Что делать? Куда идти? Вперед нельзя, назад — некуда. «Иуда настоящий предатель, — пишет Ге в одном из своих писем к нам, — тихий, на вид спокойный, но потерявший спокойствие, потерявший то, чем жил, что любил. И отстать не может от него и быть с ним нельзя, — сам себя отрезал навсегда. Один выход такому мертвецу — умереть; он и умер». Эта картина подверглась таким же восхвалениям и нападкам, как и „Что есть истина?“. Н. К. Михайловский в „Русских Ведомостях“ написал статью, в которой жестоко критикует картину „Совесть“ и глумится над ней. Но нашлись и страстные защитники этой картины, и некоторое время в печати шла оживленная полемика по ее поводу. Вот как описывает в одной газете впечатление, произведенное на него этой картиной, один из ее сторонников:

„Дышащие бесконечной любовью слова, которыми он (Иисус Христос) встретил своего предателя и своих врагов, резко звучали в ушах грешного Иуды. Безгрешная личность Спасителя предстала теперь перед Иудой во всем своем величии. Пробудившееся сознание более и более открывало его грех. Тяжелая дума сильнее и сильнее овладевала им, что он предал кровь неповинную. В душе Иуды поднимается ряд самых разнообразных мыслей и чувств. Его тяготит и сознание своего преступления, и злоба на своих союзников, и стыд перед людьми. Ночной мрак и тишина еще более усиливают в нем тягостное чувство. Ни одного слова сочувствия не слышит Иуда: все от него отвернулись. Он один, совершенно один среди этого мира. Адские муки, поднявшиеся в душе Иуды, доводят его до оцепенения. Смотря вслед за грубою и жестокою толпою иудеев и воинов, ведших Иисуса и уже почти скрывшихся из вида, Иуда размышляет, что теперь ему делать? И вот этот-то интересный момент Ге и изобразил на своей картине. „Фигура Иуды, закутанного в плащ, производит на внимательного зрителя глубокое впечатление: художник с поразительным искусством выразил в этой фигуре угнетенное душевное состояние предателя. Смотря на эту фигуру, ясно представляешь себе те адские муки, которые переживал Иуда в момент пробуждения совести“… Сухотина-Толстая. Николай Николаевич Ге. 1923

…Через много лет Николай Ге напишет картину «Совесть. Иуда», изобразив ученика, предавшего своего Учителя, как невнятную, закутанную фигуру со спины: Иуда смотрит в одиночестве на пропадающие во тьме, едва заметные силуэты удаляющихся апостолов и стражников, ведущих Христа. Перед нами не человек, а некое существо на пороге страшного решения – самоубийства. «Иуда мне представляется предателем, первообразом предательства при прогрессе, часто при совершенствовании, а оно есть у всякого желающего быть человеком. Старые низшие потребности, плотские, делают бунт и восстают на человека, и вот он по слабости уступает – вот и предательство. Я сделал так. Христа повели и ведут с факелами; группа эта очень далеко и скоро исчезнет; за ней бегут Петр и Иоанн. В большом расстоянии идет тихо Иуда. Он не может бросить, должен идти, но вместе с тем ему нельзя идти, и вот эта нерешительность выражается вполне в этой одинокой фигуре, идущей по той же дороге. Он и дорога залиты лунным светом, а группа удаляющегося Христа вдали по дороге освещена факелами. Ученики же бегут, еще освещенные луной, вот картина. Сегодня окончательно устроил; и все, и я сам чувствую, что правдиво, просто и вероятно…» – писал Николай Ге своему знакомому в конце января 1891 года, работая над картиной в уединении на своем хуторе. С. Степанова «Тень материалиста Иуды»

***

На рубеже 1870-х и 1880-х гг. в творчестве Н. Н. Ге возобладали евангельские темы. Он отказался от канонов академизма и исторической конкретности. Историю Христа, особенно ее заключительную часть, художник воспринимал как один из эпизодов вечной борьбы Добра со Злом и неизменного торжества Зла, неприглядностью которого стремился поразить зрителя. Живопись Ге приобрела лихорадочную и пугающую взволнованность. Полотно «Иуда» характерно представляет поздний период творчества Ге, его {искания в решении евангельских сюжетов}. Художника прежде всего волновал моральный, этический аспект. Одна из его главных тем — предательство, состояние человека, остающегося наедине со своей совестью. Работа носит эскизный характер и прекрасно иллюстрирует творческий метод Ге. Драматическая трактовка образа Иуды подчеркнута колористическими находками художника, тяготеющего к экспрессионистическому осмыслению натурных впечатлений. Художественная Галерея Фонда поколений ХМАО Югры

***

«Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне, ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником. Первосвященник же спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил. Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе». Ин.18:12–13, 19–24.

***

«Что есть истина?». Христос и Пилат. Н. Н. Ге. 1890 г. Холст, масло. 233х171 На евангельский сюжет, указанный в авторской надписи на картине (Ин. 18:38). Государственная Третьяковская галерея, Москва (повторение в Одесском художественном музее)

Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? Пилат отвечал: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем. Ин.18:33-38

В поздний период творчества Ге обращается к теме Страстей Христовых. Сюжет картины заимствован из 18-й главы Евангелия от Иоанна. В ответ на слова Христа: «Я… на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине…» Пилат пренебрежительно бросает: «Что есть истина?» Христос изображен на фоне стены монолитно, как колонна или ствол дерева, а лежащие на полу концы веревок будто его корни. Фигура Пилата на освещенном солнцем полу выглядит неустойчивой, она кажется языческим идолом. Героев разделяет яркая полоса света. Л. Н. Толстой восторженно писал о картине: «Мира не может быть между Христом и миром…» и «…это верно исторически, и верно современно». ГТГ

На картине «Что есть истина?» (1890 г.) измученный Христос, стоящий со связанными руками перед Понтием Пилатом, римским правителем Иудеи, угрюм и сосредоточен. Он только что произнёс в ответ: «Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине». Пилат усмехается в ответ. Этот римлянин с мощной фигурой и свободными движениями уверен в себе, его жест выглядит издевательским. Драматический конфликт выражен отчётливо, резко и психологически убедительно. Энциклопедия искусств

Картина написана на холсте, на котором до этого была написана в 1879 году картина «Милосердие (Не Христос ли это?)». На нем была изображена женщина, подающая нищему воды. Были изображены две фигуры, пейзажный фон, палитра была более светлой и благостной. Картина Ге была выставлена в 1880 году на восьмой передвижной выставке, но автор был ею не удовлетворен и уничтожил ее, записав новым сюжетом. От предыдущей картины осталась только фотография, и на холсте между Понтием Пилатом и Христом проступает голова, похожая на тень. Как видно, в это время в глубине души Ге все еще жил художник, вечно забиваемый доктринами, но рвавшийся к свободе и безотчетной любви к свету, к эффектным иллюзиям искусства. Это совпало у него с общим возбуждением его философского ума. Он увлекался тогда философом Ницше [Ницше Фридрих (1844 — 1900) — немецкий философ, апологет жестокой силы, сокрушающей слабых; проповедовал "религию господ”, прославлял сверхчеловека, могучая воля которого — единственный критерий добра и зла. В Германии его философия была использована для обоснования фашизма.] и везде громко и восторженно говорил о нем. Невероятным казалось слышать из уст толстовца этот искренний энтузиазм перед анархистом мысли, дерзкая смелость которого соперничает подчас с идеями самого падшего ангела. У Ге снова появились краски, эта излишняя роскошь аскетического искусства. Заходящий свет солнца блеснул живым лучом в его картину и совершенно случайно, то есть вполне художественно, как природа, как бог, осветил беспристрастно спину Пилата, коридор римского характера, а Христа оставил в тени, тронув только часть его ноги и подол хитона. Этот горячий луч залил ярко квадратики пола из белого и черного мрамора и рефлексом отсюда, снизу, осветил все тени пыльным теплом. Художника прорвало, он искусился и закутил своим искусством, заиграл светом и тонами. Это было бесполезно для его строгой идеи, он грешил против пуританской доктрины, но, видимо, наслаждался и отдыхал в искусстве. Так писалась его картина “Что есть истина”. В 1890 году Ге привез ее на передвижную выставку. Передвижники встретили его с большой радостью. В своих обычных годовых собраниях они избрали его председателем. Картину поставили на лучшее, какое только автор пожелал, место. На общем обеде и в собраниях Ге был оживлен и много и прекрасно говорил. Особенно много толков возбуждала теперь его последняя картина. Хвалили свет, общее построение картины, живую связь двух фигур — Христа и Пилата. Но много было недовольных фигурой и лицом Христа. Никто не желал узнать Христа в этом тощем облике с бледным лицом, укоряющим взглядом и особенно с трепаными волосами. Ге очень серьезно и веско защищал свое произведение. Он указывал на многие трактаты святых отцов церкви, занимавшихся разрешением вопроса о внешности Христа. Большинство их утверждало, что Христос как явный протест против языческих идеалов внешности взял на себя самый смиренный и ничтожный образ человека, чтобы показать людям, что важна в человеке только душа и что самая заурядная, некрасивая личность может носить в себе великие нравственные сокровища. Картина эта в отношении форм довольно слаба, но у людей, живущих принципами и понимающих только идейную сторону искусства, она имела большой успех; особенно высоко ставили ее те, кому посчастливилось услышать от автора картины комментарии к ней. Это были в высшей степени художественные образчики объяснений картин, и можно пожалеть, что они не стенографировались. Во всяком случае, у картины был успех, он окрылил художника. Даже то, что картину с выставки сняли, как не отвечающую традиционным началам религиозной живописи, только возвысило картину, придало ей особый ореол гонимой и возбудило интерес к ней даже на Западе. Картина отправилась путешествовать по Европе по инициативе платонического поклонника Ге, его картины и учения — Л. Толстого. Ге заказывали повторение картины здесь и в Гамбурге. Сопровождавший выставку присылал сюда из-за границы восторженные отзывы европейских газет о картине “Что есть истина” и сведения о громадном (нравственном, но не материальном) успехе ее, особенно в массах рабочего люда. Еще не окончила выставка курса по Европе, как картину пригласили в Америку, но с Америкой вышла неудача. Антрепренер стал жаловаться на дороговизну переезда, жизни, пошлины; требовал от автора все больше и больше денег, даже от П. М. Третьякова, которому картина была продана. Вернувшись в Россию, странный мечтатель выпустил целую книгу, изобличающую в чем-то Ге, да, кстати, и Л. Толстого, которому он, так же как и самому Ге, восторженно поклонялся прежде (см. “Дневник толстовца” Н. Д. Ильина). Но и это не бросало уже ни малейшей тени на внутренний свет стоика. Ге не желал произнести ни одного слова в свое оправдание против целой книги обличителя. И. Репин «Н.Н. Ге и наши претензии к искусству» («Нива», 1899, приложения № 15) «Как могло случиться, что правительство позволило выставить публично картину кощунственную, глубоко оскорбляющую религиозные чувства, и при этом несомненно тенденциозную», – писал обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев Александру III. Однозначно принял картину Толстой и уговорил Третьякова приобрести ее.

***

Огромное, примерно два на три метра, полотно недавно отреставрировано по уникальной технологии. «Суд Синедриона. „Повинен смерти!“ – одна из самых оригинальных, но и наименее понятых картин „страстного цикла“. Созданный в поздний период творчества Николая Николаевича Ге (1831–1894) „страстной цикл“ включает также произведения „Что есть истина?“ (1890, ГТГ), „Совесть. Иуда“ (1891, ГТГ), „Голгофа“ (1893, ГТГ), „Распятие“ (1892, Музей Орсе, Париж), „Распятие“ (1894, местонахождение неизвестно). ГТГ

.. В картине „Повинен смерти“ Ге хотел изобразить Христа, который мысленно молится за своих врагов и просит бога дать ему сил простить их, так как они „не ведают, что творят“. Он изображен стоящим в углу картины, прислоненным к стене и рукой придерживающим бороду. Мимо него проходит синедрион во всем своем величии. Первосвященники Анна и Каиафа идут торжественно, поддерживаемые слугами, с сознанием исполненного долга и справедливо решенного суда. Только Никодим, понимая то, что происходит, сидит, закрывши лицо руками, в левом углу картины. Какой-то старик, проходя мимо Христа, поднимает дряхлый палец кверху, чем-то грозя ему. Другой плюет ему в лицо. За ними — открытая дверь, через которую видно темно-синее южное небо. Сухотина-Толстая. Николай Николаевич Ге. 1923 Огромное, примерно два на три метра, полотно недавно отреставрировано по уникальной технологии. «Суд Синедриона. „Повинен смерти!“ – одна из самых оригинальных, но и наименее понятых картин „страстного цикла“. Созданный в поздний период творчества Николая Николаевича Ге (1831–1894) „страстной цикл“ включает также произведения „Что есть истина?“ (1890, ГТГ), „Совесть. Иуда“ (1891, ГТГ), „Голгофа“ (1893, ГТГ), „Распятие“ (1892, Музей Орсе, Париж), „Распятие“ (1894, местонахождение неизвестно). Судьба картины полна превратностей, сказавшихся на ее состоянии. По цензурным соображениям «Суд Синедриона», написанный к ХХ Передвижной художественной выставке 1892 года, был сразу же запрещен к экспонированию президентом Императорской Академии художеств великим князем Владимиром Александровичем. Лишь немногие могли видеть картину в конференц-зале Академии в канун открытия выставки. После наложения запрета автор увез «Суд Синедриона» в свое имение на хутор Ивановский Черниговской губернии, где продолжал работать над полотном. Как следует из писем художника Л.Н.Толстому, Ге много раз переписал фигуру и лицо Христа. После смерти Н.Н.Ге в 1894 году сын художника Н.Н.Ге-младший послал две его последние картины – «Суд Синедриона» и «Распятие» (1892) – Л.Н.Толстому в Ясную Поляну. Для перевозки холсты были сняты с подрамников и свернуты в рулон, который был обернут газетами. Дочь писателя Т.Л.Сухотина-Толстая, занимавшаяся живописью, вновь натянула холсты на подрамники и постаралась удалить фрагменты газет, влипшие в красочный слой, но удалось это лишь частично. В нескольких местах газетный шрифт отпечатался на живописи. В 1897 году Н.Н.Ге-младший передал картину «Суд Синедриона» в дар Третьяковской галерее. Очень недолго она входила в экспозицию, что подтверждают фотоснимки 1898 года, а затем была перенесена в фонды Галереи. В ХХ веке полотно Н.Н.Ге мало выставлялось уже не из-за цензуры, а в силу плохой сохранности. Холст обветшал и деформировался, пленка лака пожелтела и помутнела, многочисленные тонировки изменились в цвете. Это сильно искажало авторский колорит и мешало восприятию произведения. В последний раз картина экспонировалась на монографической выставке художника, прошедшей в Третьяковской галерее в 1981 году, и с тех пор находилась в запаснике. Несколько поколений реставраторов и хранителей Третьяковской галереи долгие годы пытались разрешить проблему восстановления картины, осложненную большими размерами холста (201,3х297,5 см). Реставрация ветхого полотна с многослойной живописью, вздутиями красочного слоя, сеткой кракелюра и значительными утратами являлась сложной технологической задачей. Методику для ее решения разрабатывали на протяжении ряда лет. После реконструкции зала Н.Н.Ге картина займет место в постоянной экспозиции. ГТГ См. о реставрации полотна видеосюжет на канале Культура