Бегство святого семейства в Египет. Сказание по Четьим-минеям

У этого термина существуют и другие значения, см. Бегство в Египет (картина).

Адам Эльсхаймер

Бегство в Египет . 1609

Flucht nach Ägypten

Медь. 31 × 42 см

Старая пинакотека, Мюнхен

(инв. 216[1])

«Бегство в Египет»

(нем. Flucht nach Ägypten) — картина Адама Эльсхаймера.

Евангельский рассказ

Рассказ о бегстве Святого семейства в Египет содержится только в Евангелии от Матфея. После того как волхвы, принеся свои дары младенцу Иисусу, не вернулись к царю Ироду, праведному Иосифу во сне явился ангел, повелевший: «встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его»

(Мф. 2:13). Иосиф выполнил это распоряжение и ночью с Девой Марией и младенцем Иисусом пошёл в Египет, где находился до смерти Ирода. Евангелист связывает (Мф. 2:15) бегство в Египет с пророчеством Осии:
«Я любил его и из Египта вызвал сына Моего»
(Ос. 11:1).

О смерти Ирода Иосифу было возвещено ангелом и Святое семейство вернулось «в землю Израилеву

», но, узнав что в Иудее царствует сын Ирода Архелай, побоялось идти туда и поселилось в Назарете

Чтимые церковью места

К числу почитаемых мест относятся:

• Матария (en:Al-Matariyyah) (северная окраина современного Каира): почитается сикомора, в тени которой укрылось от жары Святое семейство, и колодец (кладка относится к римской эпохе), возведённый над источником, забившим по приказанию Иисуса. Копты почитают сикомору и от умирающего дерева берут росток, который сажают рядом. В настоящее время растёт дерево, посаженное в 1906 году (рядом находится его засохший предшественник, посаженный в 1672 году).[1]
• Эль-Минья (в 20 км от города на восточном берегу Нила расположен монастырь, в котором в 328 году императрицей Еленой был построен храм над пещерой, где по преданию нашло себе убежище Святое семейство во время бегства в Египет).
• Церковь Святых Сергия и Вакха (Абу Серга) (англ.
  ): построена на месте предполагаемого отдыха или временного проживания Святого семейства.[3]
• Монастырь Каламон (Иорданская долина): почитается пещера, в которой Святое семейство останавливалось на ночлег.[4]
• Церковь Святой Марии в Маади (южная окраина Каира) — построена в IV веке, в павильоне на территории храма находятся ступени, ведущие к воде — их почитают как место, где Святое семейство село в лодку, чтобы отправиться в путь в Верхний Египет.

«БЕГСТВО В ЕГИПЕТ»

Сон Иосифа и бегство в Египет. Мозаика экзонартекса храма мон-ря Хора (Кахрие-джами) в К-поле. XIV в. Рассказ о событии из детства Иисуса Христа, встречающийся только у евангелиста Матфея (Мф 2. 13-15). Волхвы, пришедшие с Востока поклониться родившемуся Царю (Мф 2. 1-11), получили во сне откровение от ангела и ушли в свою страну, не открыв Ироду местонахождения Младенца (Мф 2. 12). Это привело в ярость правителя Палестины, к-рый отдает приказание убить всех младенцев до двухлетнего возраста в Вифлееме и его окрестностях (Мф 2. 16). Ангел Господень во сне сообщает Иосифу о грозящей Спасителю опасности и повелевает, взяв Марию и Младенца, бежать в Египет, издревле считавшийся местом убежища (3 Цар 11. 40; 4 Цар 25. 26). Евангелист не сообщает дополнительных подробностей этого путешествия, кроме того, что Св. семейство находилось в Египте до смерти Ирода (Мф 2. 15), а по воцарении Архелая вернулось в Св. землю, поселившись в удаленной, однако более безопасной Галилее (Мф 2. 19-23).

Евангелист Лука, подробно описавший историю рождения Христа, не упоминает об этом эпизоде, что, возможно, объясняется его общим богословским замыслом. Описание бессильного гнева Ирода и «Б. в Е.» не вписываются в контекст постоянного славословия Бога первых глав Евангелия от Луки. Для евангелиста Матфея, к-рый пишет для христиан, обращенных из иудеев, было важно показать, что Иисус из Назарета и есть Тот Обетованный Мессия, Которого предсказывали ветхозаветные пророки. Этим объясняются многочисленные ссылки на пророчества, исполнившиеся во Христе. Одним из них, по мысли евангелиста Матфея, является приводимый им по евр. тексту отрывок из Книги пророка Осии (11. 1): «Из Египта воззвал Я Сына [LXX: «сыновей» — τὰ τέκνα] Моего». Прор. Осия, сетуя на жестокосердие своих соотечественников, напоминает им события освобождения из егип. рабства. Новозаветный автор видит в словах пророка одно из предсказаний о Христе. Израиль, первенец Божий (Исх 4. 22; ср.: Иер 31. 9), прообразует возлюбленного Сына Божия (ср.: Мф 3. 17). Параллель с событиями Исхода усиливается сравнением Иисуса Христа с Законодавцем Моисеем. Как в ВЗ младенец Моисей чудесным образом избежал гнева егип. фараона (Исх 1-2), так и в НЗ по прямому повелению Бога Младенец Иисус спасен от гнева царя Ирода. Как некогда Моисей вывел избранный народ из земли рабства (ср.: Исх 20. 2), так и теперь Новый Моисей (ср.: Втор 18. 15-18) должен вывести Новый Израиль, Свою Церковь, из земли греха. Бегство и возвращение Христа из Египта не только раскрывает истинный смысл одного из эпизодов истории Израиля, но в исполнении древнего пророчества новозаветное событие само становится типологической фигурой грядущих свершений. Такое толкование будет встречаться и у нек-рых св. отцов (см., напр., Ioan. Chrysost. In Matth. 8. 2 ).

Бегство в Египет. Копт. икона. XVIII в. (ц. аль- Муалака в Каире)

Бегство в Египет. Копт. икона. XVIII в. (ц. аль- Муалака в Каире) Повествование о «Б. в Е.» нашло отражение в раннехрист. и апокрифической лит-ре. Но если в первом случае от простого повторения тех или иных подробностей канонического евангельского текста происходит постепенный переход к развернутым экзегетическим комментариям, то во втором осуществляется попытка восполнить неупомянутые в Евангелии события. Уже во II в. по Р. Х. мч. Иустин Философ упоминает о «Б. в Е.» как об общеизвестном факте (Dial. 78, 4). Также к этому сюжету обращаются сщмч. Ипполит Римский (In Matth. 24) и Ириней Лионский (Adv. haer. III 9. 2; IV 20. 12; IV 23. 1). Полемической направленностью отличается использование этого сюжета у Оригена, к-рый, в частности, оспаривает дерзкое утверждение язычника Цельса, что «Иисус вырос как незаконный ребенок, работал по найму в Египте, обрел там определенные магические способности, а потом вернулся на Свою родину и употреблял эти способности, чтобы провозгласить Себя Богом» (Contra Cels. 1. 38). О «Б. в Е.» упоминают и церковные историки: Евсевий Кесарийский (Hist. еcсl. I 8. 2; Demonstratio evangelica IX 4, 2) говорит о нем в связи с историей егип. христианства, а Созомен называет местом пребывания Св. семейства в Египте г. Гермополь (Hist. eccl. V 21).

Возвращение св. Семейства в Иерусалим. Копт. икона. Кон. XVII — нач. XVIII в.

Возвращение св. Семейства в Иерусалим. Копт. икона. Кон. XVII — нач. XVIII в. Наряду с церковной традицией истолкования этого сюжета возникает обширная апокрифическая лит-ра, где приводятся многочисленные факты, не встречающиеся в каноническом Евангелии. В «Евангелии Псевдо-Матфея» описываются поклонение Младенцу Иисусу драконов (18), диких зверей (19) и растений (20-21), а также чудесное сокращение трудного пути в далекую страну (22). В араб. «Евангелии детства» повествуется о многочисленных исцелениях, совершенных Христом в Египте (14-19), о разрушении им колдовских чар (20-22). В 23-й главе этого апокрифа есть рассказ о том, как на Св. семейство напали 2 разбойника, один из к-рых, видя красоту Младенца, упросил своего товарища пропустить путников, не причиняя им никакого вреда. Апокриф повествует, что Христос предрек, что оба они будут распяты с Ним на Голгофе и один из них и будет раскаявшимся разбойником (в тексте дается его имя — Тит, по др. версии — Дисмас). В этом же апокрифе указывается, что Младенец Иисус в течение 3 лет жил в Мемфисе (25), что соответствует древнему преданию копт. Церкви. Очень похожее описание «Б. в Е.» содержит лат. версия «Евангелия Псевдо-Фомы». «Книга Иосифа Плотника» говорит лишь о годичном пребывании в Египте и называет Саломию и Иакова как сопровождавших Св. семейство. Однако в «Протоевангелии Иакова» (25) говорится, что Иаков до самой смерти Ирода скрывался в палестинской пустыне и не ходил со Христом в Египет. Часто в связи с «Б. в Е.» в апокрифических текстах встречается описание многочисленных случаев изгнания бесов из одержимых и падения языческих идолов при приближении Богомладенца. «Евангелие Псевдо-Матфея» говорит о рассыпавшихся 175 идолах (22-23), в араб. «Евангелии детства» повествуется о разрушении главного егип. идола, обращении жреца и изгнании бесов из его малолетнего сына (10-11). В поздней апокрифической традиции делается попытка поместить эпизод «Б. в Е.» в перспективу всемирной истории, к-рая исполняется в новозаветных событиях. Об этом в «Сивиллиных оракулах» говорится так: «Будет тут знамение смертным, когда из Египта нежданно камень придет драгоценный, хранимый Богом» (I 344-346).

Апокрифические предания о «Б. в Е.» оказали определенное влияние и на церковную традицию. Напр., свт. Кирилл Иерусалимский явно использует апокрифические мотивы, говоря о том, что Христос пошел в Египет, чтобы там «сокрушить рукотворенных богов египетских» (Cathech. 10. 10).

Особенно эти сюжеты нашли отражение в богослужебных текстах. В тропаре 9-й песни канона на повечерии 24 дек. событие «Б. в Е.» прямо описывается с привлечением апокрифических данных: « ». Также и в Акафисте Пресв. Богородице в 11-м (рус. 6-м) икосе: « ».

Свящ. Константин Польсков

Иконография

Самый ранний пример этого сюжета, известного как самостоятельно, так и в составе композиции «Рождество Христово»,- мозаики триумфальной арки в ц. Санта-Мария Маджоре в Риме, 432-440 гг. На правой стороне арки в 2 верхних ярусах росписи представлены явление ангела Иосифу, встреча Св. семейства жителями г. Сатин, признавших Младенца Христа Богом после того, как в храме разрушились все идолы (в мозаике показан храм, украшенный многочисленными языческими скульптурами), и встреча Св. семейства Афродитианом.

В средневизант. период складывается иконография сюжета Б. в Е. как изображение путешествия Св. семейства, повторяющаяся впосл. с незначительными вариациями в визант. и позднейших рус. памятниках: Богоматерь с Младенцем Христом восседает на осле, ведомом под уздцы Иосифом, замыкает шествие юноша в короткой тунике с посохом на плече, на к-ром висит корзинка. Египет символически изображен в виде обнесенного стеной града, перед вратами — фигура женщины с короной на голове, с поклоном выходящая навстречу,- персонификация Египта (Минологий Василия II (Vat. gr. 1613; 976-1025 гг.); Евангелие (Paris. Gr. 74; XI в.); икона «Рождество Христово» (мон-рь вмц. Екатерины на Синае, XI в.); мозаики Палатинской капеллы в Палермо, 50-60-е гг. XII в.; мозаики ц. Сан-Марко в Венеции, после 1200). Иногда осла ведет юноша, а Иосиф с Младенцем на плечах следует за Богоматерью (Гелатское Евангелие). Сюжет Б. в Е. встречается в иллюстрациях к Пс 90 (Vat. gr. 372, кон. XI в.), к Акафисту Богородицы, где изображаются идолы, падающие со стен города (ГИМ. Греч. 29; икона XVII в.- ГММК).
Н. В. Квливидзе

Апокрифические истории

Апокрифические источники в отличие от канонических текстов содержат описание многочисленных подробностей и чудес связанных с бегством в Египет. При этом наиболее раннее из Евангелий детства — Протоевангелие Иакова (ок. 150 года) не упоминает об этой истории, а сообщает, что «Мария, услышав, что избивают младенцев, испугавшись, взяла ребёнка своего и, запеленав, положила в воловьи ясли

».[5] Подробное описание бегства содержится в Евангелии Псевдо-Матфея (IV век) и Арабском евангелии детства Спасителя (VI век).

Евангелие Псевдо-Матфея

Данный апокриф, как и канонический текст, сообщает, что Иосиф получил повеление отправится в Египет от явившегося ему ангела и далее рассказывает о чудесах, которые произошли по пути Святого семейства. Автор апокрифа сообщает, что Иосифа и Марию сопровождали трое отроков (предание считает их детьми Иосифа) и молодая девушка (предание считает её повитухой Саломеей). Для передвижения «у них было два вола и повозка, в которой везли необходимые вещи

».

• Усмирение диких зверей

Когда путники решили сделать привал в одной из пещер, то из неё:

…вдруг вышло великое множество драконов, и, увидев их, отроки громко вскричали. Тогда Иисус, сойдя с рук Матери Своей, стал перед драконами; они поклонились Ему, и когда поклонились, они ушли. И исполнилось то, что сказал пророк: «Хвалите Господа вы, сущие на земле, драконы».[6]

Изумлённым родителям Иисус сказал: «не смотрите на Меня только как на Младенца. Я совершенный муж, и надлежит всем диким зверям сделаться ручными предо Мною

». Дальше в пути дорогу путникам указывали львы и леопарды, которые склоняли свои головы перед младенцем. Дикие звери не причиняли вреда овцам и баранам, которых Иосиф и Мария взяли из Иудеи. Автор апокрифа считает это исполнением пророчества Исаии:
«волк будет жить вместе с ягнёнком, и барс будет лежать вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их»
(Ис. 11:6).

• Чудо с пальмой

…говорю тебе, пальма, и приказываю, чтобы одна из твоих ветвей была отнесена ангелами Моими и посажена в раю Отца Моего, и Я дарую тебе в знак благословения, что всем, кто победит в битве за веру, будет сказано: вы удостоились пальмы победы.[6]

Явившийся ангел «взял одну из ветвей, и он полетел в глубину неба, держа эту ветвь в руке. И присутствующие, видя это, были как мёртвые

».

• Сокрушение идолов

По просьбе своего отца Иисус чудом сократил тридцатидневный путь до Египта так, что они прошли его в один день и вошли в город Сотин.

И так как они не знали там никого, у кого могли бы попросить гостеприимства, то вошли в храм, который египтяне называли Капитолием. В этом храме стояли сто семьдесят пять идолов, и они каждый день служили этим божествам кощунственной службой. И случилось, что когда блаженная Мария со Своим Младенцем вошла в храм, все идолы упали на землю, на лица свои, и оказались разрушенными и разбитыми.[6]

Пришедший в храм градоначальник Афродисий счёл, что «если бы этот Младенец не был Богом, наши боги бы не пали на лица свои при виде Его, и не простёрлись бы перед Ним. Это свидетельствует, что Он их Владыка

». И чтобы избежать Божьего гнева, погубившего фараона при исходе евреев из Египта «
народ этого города признал Иисуса Христа своим Господом
».

Святое семейство оставалось в Сотине до тех пор пока ангел не возвестил Иосифу, что можно вернуться в Иудею так как умерли «искавшие жизни Младенца

».

Арабское евангелие детства Спасителя

• Сокрушение идола и исцеление сына жреца

». Когда они вошли в город, случилось землетрясение и горожане спросили у идола о его причине:

Отвечал им идол: — Пришёл сюда тайный Бог, но воистину Бог Он. И не достоен кроме Него ни единый как Бог почитаться, ибо и впрямь Он Сын Божий. И едва распознав Его, вздрогнула эта земля, а от прихода Его — волновалась и трепетала. Да и сами мы пред величием силы Его трепещем .[7]

После этого идол пал. Святое семейство остановилось в странноприимном доме, куда ворвался бесноватый сын жреца и, схватив одну из пелёнок Иисуса, возложил себе на голову: «…тут начали бесы, в змей и ворон обратившись, изо рта его стремглав выпрыгивать! И тотчас, волею Господа Христа исцелённый, стал этот мальчик Бога славить, а потом Господа, его исцелившего, благодарить принялся

».

Видя такие чудеса, родители Иисуса испугались, решив, что если на родине, ища Иисуса, Ирод убил всех младенцев вифлеемских, то египтяне за поругание местного бога сожгут их. Иосиф и Мария приняли решение покинуть этот город.

• Обращение в бегство разбойников

».

• Исцеление бесноватой

Войдя в один город, Мария увидела бесноватую — «невыносимы одежды ей были и терпеть она не могла покоев: голая, ремни и цепи, которыми связывали её, порвав, то и дело на пустыри убегала и, стоя на перекрёстках дорог, да на кладбищах, в людей камнями швыряла». Как только Мария пожалела женщину, то вышел из неё бес и её родные «с величайшим почётом приняли у себя Владычицу Марию с Иосифом

».

• Исцеление немой невесты

В одном селении была свадьба, но «из-за козней проклятого сатаны и усердия чародеев онемела тамошняя невеста и совсем бессловесной сделалась

». Когда Святое семейство проезжало через селение, то «
немая невеста к Господу длани свои и на руки Его подхватила и, крепко к себе прижав, целовала, баюкала и качала, над Ним склонившись. И разомкнулись тотчас уста её, и стали уши слышать
».

• Изгнание змея-насильника

В городе, через которые проходило Святое семейство жила женщина, на которую во время купания в реке набросился «в змеином облике сатана

» и стал регулярно посещать её и насиловать. Увидев младенца Иисуса, женщина попросила Марию разрешить ей взять его на руки: «
И едва прикоснулся Он к ней, отпустил и стремглав покинул её сатана, и ни разу его с тех пор уж она не видела
».

• Исцеление прокажённых

». Мария и Иосиф, получив щедрые дары от правителя, отправились дальше в путь.

• Чудо с мулом

Проезжая мимо кладбища, Святое семейство встретило рыдающих трёх женщин с мулом. Узнав, что мул это их брат, превращённый в животное в день его свадьбы, «подняла тут Владычица Мария Господа Иисуса и на спину мула того положила, и, сама вместе с женами зарыдав, Иисусу Христу сказала: „Внемли, Сыне! Исцели Ты мула этого великой силой Своей и сделай его человеком, разумом наделенным, каким он и прежде был“. И едва отлетели слова эти от уст Марии, изменился в облике мул и человеком сделался, юношей чистым и непорочным

».

• Два разбойника

Пересекая пустыню Святое семейство встретило двух разбойников — Тита и Думаха, которые были дозорными при своих спящих товарищах. Тит не хотел причинять вреда Иисусу и его родителям и уговорил Думаха их пропустить:

Увидав, что благое дело ради них совершил разбойник, молвила Владычица госпожа Мария ему: — Господь Бог поддержит тебя Своею десницей и отпущением грехов одарит . И сказал в ответ матери Своей Господь Иисус: — Распнут, о мати, Меня через тридцать лет иудеи в Иерусалиме, а два разбойника эти со Мной на одном кресте повешены будут: Тит — одесную, и ошую — Думах. На другой же день внидет передо Мною Тит в Царствие Небесное .[7]

Единение с природой

Зритель чувствует себя оказавшимся в темноте, к которой его глаза постепенно адаптируются. Сначала в глаза бросаются небесная сфера и Млечный Путь, созвездия, полная Луна, отражающаяся в тихой глади воды, и огромные тёмные деревья, на фоне которых изображено Святое семейство. Иосиф и Мария с младенцем расположены в нижней части полотна таким образом, что зритель сразу проникается высотой деревьев и неба.

Слаб огонь факела в руке Иосифа, громко и весело трещит костёр на привале пастухов в левой части полотна. Ночь главенствует на картине, она делает бегство тайным, костёр — неуютным, лес — глубоко молчащим, а воду — таинственным зеркалом. Наблюдатель ощущает себя в центре происходящего, напрягает глаза, пытаясь разглядеть предметы в темноте, и затаив дыхание прислушивается к каждому шороху. Благодаря Эльсхаймеру тема природы, живущей своей собственной жизнью, прочно вошла в современную живопись.

Адам Эльсхаймер является одним из первых художников, сумевших очень точно изобразить небесную сферу. С очень большой вероятностью можно сказать, что он 16 июня 1609 года около 21:45 наблюдал в окрестностях Рима звёздное небо в подзорную трубу. Этот факт выяснили учёные Немецкого музея в 2005 году. Констелляция изображённых на картине Луны и звёзд Млечного Пути соответствует широте Рима.[1]

Изобразительное искусство

».[8]

Основными персонажами выступают Дева Мария, едущая на осле, младенец, которого она держит на руках, и Иосиф, как правило, ведущий осла. Дополнительно изображаются фигуру женщин-служанок и детей Иосифа Обручника (чаще всего это апостол Иаков). Символически движение процессии в Египет обозначается направлением движения путников слева направо, а их возвращение — справа налево.

К наиболее ранним изображениям сцены бегства в Египет относится мозаика триумфальной арки базилики Санта Мария Маджоре (Рим), созданная в 432—440 годы. Изображённая сцена прибытия Святого семейства в город Сотин, заимствованная из апокрифов, противопоставлена сцене поклонения волхвов на противоположенной дуге арки. Художник этим соединяет два явления Христа язычникам.

В западной иконографии сюжет бегства в Египет появляется довольно поздно, ещё позднее (XIV век) появляются сцены отдыха Святого семейства (первым известным образцом является работа Мастера Бертрама на Грабовском алтаре (ок. 1379 года)). К концу XV века в живописи начинает доминировать Мария с младенцем, а Иосифу отводится второстепенная роль. Из работ этого периода примечательна работа Караваджо: художник изобразил ангела, играющего на скрипке по нотам, которые держит Иосиф.

К числу наиболее поздних сюжетов относится переправа Святого семейства на лодке через реку. Этот мотив встречается в итальянской и французской живописи XVII—XVIII веков. Иногда перевозчиком выступает Харон (картины Пуссена и Буше), этим даётся намёк на будущую смерть Спасителя. Это иногда особо подчёркивается явлением в облаках ангела с крестом в руках.

В православной живописи сцена бегства в Египет является редким сюжетом и встречается чаще всего как клеймо на иконах Рождества Христова.

Наиболее популярные сюжеты:

• Явление ангела Иосифу (изображается как перед бегством в Египет, так и перед возвращением из него);
• Святое семейство по пути в Египет (изображается процессией с участием апокрифических персонажей);
• Отдых Святого семейства (часто изображается пальма, чудесным образом склонившая свою крону, чтобы укрыть Деву Марию от зноя);
• Сокрушение идолов (число идолов различно — от одного до четырёх, частным вариантом является прибытие Святого семейства в город Сотин).

• Ateni mural.jpg

  Явление ангела Иосифу (фреска в атенском Сионе, 1080 год)

• Flight into Egypt assisi.jpg

  Бегство в Египет (Джотто, церковь Сан-Франческо в Ассизи)

• Duccio di Buoninsegna 060.jpg

  Явление ангела Иосифу и бегство в Египет (Дуччо, Маэста)

• Flight into Egypt (12 Sinai).jpg

  Прибытие в Сотин (деталь иконы Рождество Христово, Синайский монастырь, XII век)

• Brueghel Rottenhammer Flight into Egypt.jpg

  Бегство в Египет (Ханс Роттенхаммер, Ян Брейгель Старший)

• Rembrandt Harmensz. van Rijn 052.jpg

  Бегство в Египет (Рембрандт, 1627 год)

История[ | ]

Картина подписана «BRVEGEL MDLXIII»[9]. Брейгель написал её для своего важного покровителя, кардинала Антуана Перрено де Гранвеля (1517—1586), важного администратора в Габсбургских Нидерландах. Картина упоминается в инвентаре 1607 года; это единственная картина, которую можно с уверенностью определить как принадлежащую ему. Позднее картиной владел художник Питер Пауль Рубенс, которому принадлежало десять или одиннадцать других произведений Брейгеля.

В 1939 году картина была куплена на аукционе Christie’s в Лондоне графом Антуаном Зайлерном. В1978 году вместе с другой картиной Брейгеля из коллекции Зайлерна «Христос и женщина, уличённая в прелюбодеянии» она была передана в дар Институту искусства Курто[10].

Примечания

1. ↑ 12
   [archive.travel.ru/egypt/4634.html Бегство в Египет]
2. [www.goegypt.ru/holyfamely.htm Святое семейство в Египте]
3. [touregypt.net/featurestories/serga.htm The Church of Saints Sergius and Bacchus (Abu Serga)] (англ.)
4. [www.nevskiy.orthodoxy.ru/news/raznoe/miro_gerasim/miro_gerasim.html Монастырь Св. Герасима в Иорданской пустыне]
5. [apokrif.fullweb.ru/apocryph1/ev-iakov.shtml Протоевангелие Иакова. XXII]
6. ↑ 123
   [apokrif.fullweb.ru/apocryph1/ev-psmatf.shtml Евангелие Псевдо-Матфея]
7. ↑ 12
   [apokrif.fullweb.ru/apocryph1/ev-arab.shtml Арабское евангелие детства Спасителя]
8. [www.maykapar.ru/nz/nz04.shtml Александр Майкапар. Новозаветные сюжеты в живописи (Бегство в Египет)]

Ссылки

• Е. Поселянин.
  

  	Персоналии	Иисус Христос • Дева Мария • Иосиф Обручник • Саломея-повитуха • Три царя • Ирод Великий
  	Связанные события	Вифлеемская звезда • Избиение младенцев • Бегство в Египет
  	Места	Вифлеем • Пещера Рождества и Ясли Христовы
  	Традиции празднования	Рождественская ёлка • Сочельник • Рождественский пост (Адвент) • Рождественские Святки • Новый год • Старый Новый год • Тайный Санта • Рождественский козёл • Ходить со звездой
  	Рождество по странам	Аргентина • Россия • Украина • Финляндия • Швеция • Япония

  Персоналии	Святой Иоаким и Святая Анна • Праведная Елисавета • Иосиф Обручник • Иисус Христос • Иоанн Богослов
  Места и предметы	Иерусалим • Дом Иоакима и Анны (православный, католический) • Второй Храм • Назарет • Дом Богородицы в Лорето • Город Иудин • Источник Девы Марии • Вифлеем • Пещера Рождества • Молочная пещера • Матария • Эль-Минья • Кана Галилейская • Сионская горница • Дом Богородицы в Эфесе • Дом Иоанна Богослова • Гробница Богородицы • Риза Богородицы • Пояс Пресвятой Богородицы • Удел Богородицы
  Иконография	Православная • Католическая • Иконография жития Богородицы
  Догматы и праздники	Богородичные праздники • Непорочное зачатие Девы Марии • Похвала Пресвятой Богородицы • Покров Пресвятой Богородицы • Собор Пресвятой Богородицы • Пресвятая Дева Мария, королева Польши
  Молитвы	Аве Мария • Песнь Пресвятой Богородице • Богородичные антифоны • Достойно есть • О Тебе радуется • Розарий • Литания Пресвятой Деве Марии • Агни Парфене

Отрывок, характеризующий Бегство в Египет

Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери. – Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры. Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть. – Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А? – Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка… – А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!.. Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени. – Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты. Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело. – Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра. – Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь. – Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате. – Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью. Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие. – Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать. – Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии. Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор. – Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею. «Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею. Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний. Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел. Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик. Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы. В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий. Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы. Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску. К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше. Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!» Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир. Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии. Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».